Байбак пылающих степей: Из тех 40 я остался один

Когда Эль Байбак прибыл на мобилизацию, еще будучи Коптеркой, прозвищем полученным еще на призывном пункте, ему и невдомек было, что это перевернет его жизнь.

Понимаете, в то время нам усердно объясняли, что это на годик максимум, что мобилизованные призваны, чтоб укрепить тыл. Что мы нужны там. В последнее я не очень верил, но очень надеялся.

И вот, на закате третьего года службы, меня не хочет выпускать из своих корявых лап депресняк. Терминальная стадия измотанности, а посчитав сколько времени я живу непосредственно в зоне ударов артиллерии и прилетов дронов... Эх.

Я набираю в телеграме номера тех, с кем сидел на призывном пункте.

Контакт не найден.
Был в сети давно.
Был в сети такого-то 24-ого.
Удалённый аккаунт.
Черная ленточка на аватарке.

Я перебираю контакты, разыскивая хоть одно заветное "был недавно". И не нахожу, не вижу. Нас было 133 человека. Сохранилось у меня порядка 40 контактов первой, впопыхах, собранной роты, моей первой роты, с которой мы должны были идти воевать, роты, которую сумбурно посадили на эшелон и отправили. Да, в итоге нас распихали по разным подразделениям. Но контакт поддерживали. И вот, снова пишу "Серега, как оно? ". Нет ответа день, другой, месяц. А потом : "Это его мама, он погиб" и ледяным капканом сжимается сердце.

Из тех 40 я остался один. Я снова и снова читаю короткие переписки и меня гложет страшное чувство, мерзкое чувство. То же чувство, когда у меня спрашивают, как давно я подписал контракт, а я говорю что мобик, и на меня смотрят круглыми глазами де "Да ладно?! Брешешь! Вы ж почти кончились, вы же все в тылу!" И смотрят, как на экспонат в музее.

Я рассказываю свои приключения, говорю в январе 23 то-то се-то. Меня прерывают какого-какого года? Дада, мой юный друг, я видел время, когда 4 камикадзе в день были чем-то ВАУ, а не рутиной, а горчичный газ был само собой разумеющимся на передке, я видел, как облако фосфора опускается на соседнюю посадку, и знал, что наша, вероятно, следующая. Я помню время, когда ты мог пропасть с интернета на месяц, потом допереться километров 10 до соседей с "Ямалом", вкинуть им копеечку за пользование и написать: "Мам, я в норме".

И я как заправский клоун драматично отмазываюсь зачитывая знаменитый монолог.



Напоминанием о том времени служит сотня гигабайт аудио и обычных книг в телефоне, блокнотик, где я черкал заметки, чтоб не забыть и рассказать.

Сегодня, из тех 40, с кем я начал этот путь, остался лишь один. Не то что я с ними дружил, просто держал связь, особую, важную для мужчины связь, мы были рядом друг с другом в день, когда нас отправили на войну, поддерживали друг друга, я ворчал что некоторые бухают, но понимал их, мы глупо шутили и дружно ругались с полудурком из военной полиции, назвавшим нас "мясом", как мы его дружно материли... Я столько им не рассказал, я столько от них не услышал.

Отнюдь, у меня здесь есть люди которых я могу назвать друзьями. Хорошие люди, иногда — выдающиеся, иногда обычные. Но я скучаю по тем 39 мужикам, с каким-то странным и ненужным, как я сейчас вижу, скарбом забивающих себе места на нижних полках в поезде, по их пьяненькому гвалту, храпу и охоте на тигра (не спрашивайте, в 30-40 лет мужики все равно имеют морально право пострадать ребяческой фигней). Я помню, как мучался Водолаз, у него дочка должна была через 3 недели родиться и он очень хотел подержать ее на руках. Мечты, похороненные вместе с ним.
Младенец, не знавший нежности отцовских рук.

П.С.