Алексей Чадаев: Несколько тезисов о текущем моменте

1. В феврале-марте 22-го, "когда всё случилось", я испытывал самые мрачные предчувствия в отношении развития ситуации. Я понимал, что Система в её актуальном состоянии не способна не только выиграть войну, но даже вряд ли способна её просто вести. А те изменения, которые жизненно необходимы для того, чтобы хотя бы не проиграть, плохо совместимы с её базовой архитектурой и могут вызвать к жизни процессы, которые приведут к её разрушению.

В первую очередь это касалось именно внутриполитических реалий — я исходил из того, что те силы внутри общества, которые имеют достаточную собственную (не завязанную на власть) энергию для мобилизации на войну, будут восприниматься Системой как потенциально враждебные и опасные для неё — и во многом не без оснований. И конфликт между ними так или иначе вопрос времени. Но если к ним не воззвать — шансов вообще никаких.

На что я опирался? На тот опыт и знания внутриполитических реалий, который приобрёл за почти три десятка лет непрерывного существования в них — поочерёдно то в качестве чиновника, то в качестве вольного политконсультанта. Система не так уж слаба и плоха, как о ней принято думать, но граничным условием её устойчивости и дееспособности является перманентная демобилизация любых форм политической активности, неважно даже, анти- или провластной.

Если совсем по-простому, нужные результаты на выборах получаются только при условии, когда большинство избирателей в день голосования стоят перед дилеммой: куда вообще направляться — на участок для голосования или на дачу на шашлыки, и чаще выбирают второе. Любая мобилизация, даже формально ультралоялистская, несёт в себе потенциальные риски — и система стремится её всячески избегать.

2. Жизнь, к счастью, опровергла самые мрачные из моих тогдашних прогнозов. Выиграть, конечно, и близко не получилось, но зато получилось и "не проиграть", переведя ситуацию, что называется, "в партер".

На войну пришли только те, кто сам хотел и мог (15% "России Воюющей", по ВЦИОМу), остальные после длительного периода офигения и дискомфорта вполне себе адаптировались к новым реалиям, воспринимая СВО как относительно локальную историю "где-то там на юго-западе", атаки на инфраструктуру как разновидность природного явления ("падение обломков"), и даже курскую ситуацию как эксцесс региональной коррупции ("патамушта всё украли на стройке").

Пригожин со своим бунтом навеки вписал себя в пантеон к Разину-Пугачёву и превратился в памятник, Стрелкова закрыли "на всякий случай", внутриармейское брожение подавили в зародыше историей генерала Попова, военкорско-волонтёрская тусовка успешно дискредитировала себя сама (она это умеет, о да).

Наступила Новая Нормальность, в которой главное массовое шоу — уже даже не СВО с картами и стрелочками, а то, какую там ещё очередную херобору затвитил надысь Дональд Фредович.

И, как во всякий период Нормальности, ключевым вопросом внутриполитической жизни стал вопрос о сверчках и шестках. Here we are.