Дмитрий Ольшанский: Теперь все по-другому...

Помните недавнее убийство украинской девушки в Америке?

Хотя какой «украинской», обычной русской девушки, которую в Северной, кажется, Каролине зарезал какой-то безумный Блэк Браза – и без всякого ограбления или изнасилования, а просто сидел за ее спиной в вагоне, и вдруг вынул нож и вперед.

Девушку жалко, как жалко любую жертву трагического абсурда, но эта история, увы, гармонично сочетается с теми рассказами, которые я слышу от живущих в Америке или приезжающих туда в последние годы.

Они говорят, что в крупных городах (и особенно в Калифорнии) образовались этакие зомби-зоны, где наркоманы, бездомные, сумасшедшие и мелкие уголовники действуют массово и совершенно бесконтрольно. Просто оккупируют территорию – и никто с этим ничего не делает. И, в отличие от тех времен, когда нечто подобное любила критиковать «Международная панорама», это происходит уже не по «техническим» причинам, будь то состояние полиции или состояние бюджета, а по причинам идейным.

Трогать этих людей теперь нельзя.

Потому что представления о прогрессе, о социальной пользе – радикально изменились. И, в частности, радикально изменились левые идеи, вдохновляющие нынешний западный мир.

Как было раньше? Прогресс – это просвещение, а просвещение – это немножко и принуждение (и даже не немножко).

Предполагалось, что мы ведем борьбу за права угнетенных, но – и это очень существенно – сами эти угнетенные не должны быть каким-то неподвижным явлением. Они должны что-то с собой делать – как и «борцы» должны что-то разумное делать с ними.

В советском языке было специальное слово «сознательность». Да, ты рабочий, крестьянин, человек из низов, пострадал от проклятого строя etc., - и все-таки ты обязан быть еще и «сознательным». А это значит: не пить, учиться читать-писать, школа, всевозможный «культпросвет», словом, целая вселенная обучающих и агитирующих мероприятий, предназначенных для того, чтобы из «простого» человека, пребывающего в «темноте», сделать что-то другое. А кто не хочет – тех, с точки зрения старых прогрессивных идей, следовало наказывать.

Социализм двадцатого века – это был отчасти и классицизм, просто грубый, разбавленный, мутировавший.

И, помимо всего дурного, что тогда (сто лет назад) было, - в этой логике имелось и что-то очень хорошее, ныне потерянное.

Теперь все по-другому...