Екатерина Лымаренко: «Он пришел живой, но с войны не вернулся»

Сегодня в комментариях мама бойца написала меткую фразу о сыне: «Он пришел живой, но с войны не вернулся».

Я догадываюсь, почему так. Я ещё ни разу не была на выходе с штурмовой группой, но ездила на работу с операторами БПЛА. Знаете что самое тяжелое в их деле?

Беспомощно наблюдать. Видеть в прямом эфире неудачный штурм и понимать, что ничем тут не можешь помочь.

Технические возможности превращают боевые действия в сюр.

Вот мы сидим с бойцами в подвале, обуюченном детскими рисунками и круглогодичным новогодним декором, шутим, слышим посвистывание закипающего чайника.. На экране в пол стены сразу несколько квадратиков – трансляция с разных птичек, которые 24/7 контролируют участки фронта, меняясь на перезарядку.

Там ничего не происходит. Поле, речка, лес. Будто и нет войны.

Вдруг командир поднимает руку и включает на полную рацию: прерывающийся голос сообщает, что штурмовая группа выдвинулась в наступление. Чаепитие отменяется, боец, ошпарившись и матерясь, быстро переставляет чайник.

Птицы парней ещё на зарядке – летят союзники. Раз пилоты не участвуют в бое – они отключены от рации командования, так что всё проходит в полной тишине. Можно, конечно, и не смотреть этот бой. Но как – не смотреть?

Я поднимаю камеру – сейчас ведь будут эксклюзивные кадры!Но командир отрицательно машет головой: не надо.

Почему «не надо» ещё не понятно, но воздух можно ножом резать от сгустившегося напряжения.

– Это уже пятая попытка штурма. Пятая. – поясняет кто-то.

Такие места, где оборону врага никак не получается сломить, получают названия «п..дор-поле» или «п..дор-лес». Это серые зоны – противника там нет, но и пройти там они не дают.

В поле должны быть мины, но, кажется, его «разминировали» собой ещё те четыре группы. Должно все быть нормально.

Первый взрыв убивает и надежду, и напряжение. Молодой пилот от неожиданности по-детски вскрикивает. Не разминировали.

– Да куда вы все вместе пошли то! Дистанцию - дистанцию надо держать!!! Вас всех там и положат! Кто так планирует!?

Парни начинают эмоционально реагировать, командир полушепотом произносит самую короткую молитву: «давайте, давайте».

— Что «давать»? Опять «по-тихому» не вышло, на них теперь вся арта и дроны летят! Почему разведку не послать?

Потом резкая темнота на экране. Это наш дрон сбит противником.Почти сразу устанавливают связь с соседней «птицей» – она, стараясь не заснять трупы наших штурмов, летит вперёд – к позициям врага, чтобы подавить их артиллерийскую точку.

Но, конечно..нет. Сброс падает мимо, противник продолжает работать по нашим минометом.

От скорости сменяемых картинок на экране начинает подташнивать – наш пилот как сумасшедший носится над гущей боя уже не в силах помочь. Эмоциональные возгласы в комнате затихают – хотя на экране продолжаются взрывы. Командир встает и в полной тишине вырубает экран. Никто ничего не говорит. Мой дебильный, киношный вопрос звучит неуместно:

– Они что – все погибли..??

– Да. Все.

– Погоди, командир, – прерывает молодой боец – там ещё может и живой кто остался!

– Сейчас их птицы прилетят и все равно добьют на хрен! О чем мы говорим…

… Забыть такое очень сложно. Я знаю парней, которые специально поменяли специализацию на ночные полёты, чтобы не видеть эти штурма.

Пусть ночью потерять птицу риски куда выше. Пусть работа требует большей ювелирности и подготовки. Пусть! Лишь бы не встречаться со смертью в прямом эфире.

…А один мой товарищ отслужил в воздушной разведке свои полгода и вернулся домой. Некогда казавшаяся скучной сельскохозяйственная специальность вдруг обрела смысл.

Коровы, огороды, куры – это попытка вернуться с войны. Скучает ли он по небу и полетам? Конечно! Но он уже придумал, как приспособить дроны для опыления сельхозкультур и другие инновации.

Хорошо, когда есть такой вариант.